слушателями социнианского учения. Некоторые особенно фанатически настроенные розенкрейцеры обвиняли его в полном безверии, на самом же деле Фес-слер являл собою пример «ищущего света», по масонской терминологии.
Масонский крест (собр. Врублевского)
Воспитанный набожной матерью-поэтессой, Фесслер прошел этапы экзальтированного, верующего католицизма, увлекшего его в монашество; сильного скептицизма, заставившего его в науке, философии и различных толках масонства искать истины; наконец, он остановился на протестантском религиозном идеализме. Он был подвижного характера, и в нем склонность к мистицизму уживалась со старанием отыскать путем науки оправдания вере.
В Саратове деятельность Фесслера, как председателя лютеранской консистории немецких колоний Волжского края, оставила хорошие воспоминания, и не только у лютеран.
О вступлении Сперанского в ложу Фесслера в Петербурге сохранилось несколько свидетельств. Так, камергер Ренненкампф[107]рассказывал, что по поручению Фесслера переводил на французский язык ритуалы для приема Сперанского. При посвящении Сперанского якобы присутствовали сам Фесслер, профессор Гау-еншильд, профессор Лоди, Дерябин, Ренненкампф, Розенкампф, еще один масон и служащий брат. В свою очередь профессор Гау-еншильд[108] в записке о деятельности М.М. Сперанского рассказывает, что Сперанский лелеял мысль преобразовать русское духовенство путем масонской ложи. Он собирался основать масонскую ложу и обязать наиболее способных из духовенства принимать участие в ее работах.
Новый ритуал для ложи Сперанского составлял Фесслер, а Гауеншильд перевел его на французский язык; наконец, в июне 1810 г. состоялось заседание ложи, где был зачитан новый ритуал. Кроме Сперанского, Фесслера и Гауеншильда присутствовали еще Магницкий, Пезаровиус и барон Розенкампф.
Любопытно, что вокруг имен Сперанского и Фесслера свидетельства разных современников группируют все тех же лиц. Магницкий в доносе императору Николаю I отмечает образование ложи Фесслером и участие в ней Сперанского, его самого и некоторых лиц, указанных выше. Имена Сперанского, Фессле-ра, Магницкого и др. указываются в списке членов иллюминат-ской ложи, сообщенном императору Александру и найденном в кабинете государя после его кончины.
Сам Сперанский в подписке, данной в 1822 г. после запрещения масонства, упоминает, что в 1810 г. был посвящен с ведома правительства в масонское братство под руководством известного доктора Фесслера.
В ложе Фесслера мы находим, кроме Сперанского, и других членов ложи Грабянки; они равно увлекались экзальтацией, идеальным христианством, крайним мистицизмом и свободомыслием, даже политическим вольнодумством.
Таким образом, к 1810 г. круг адептов вольнокаменщического братства сильно увеличился, деятельность его стала известной широким кругам общества и возбудила толки; проповедь масонства в различных формах такими людьми, как А.Ф. Лабзин, И.В. Лопухин, И.А. Поздеев, М.И. Невзоров, И.А. Фесслер, не могла оставаться незамеченной, и правительство сочло своевременным обратиться к руководителям масонского общества через министра полиции для затребования масонских актов, законоположений и обрядников.
Чрезвычайно знаменательно, что к этому же времени на пост министра полиции был назначен масон А.Д. Балашов, генерал-лейтенант, генерал-адъютант, член ложи «Соединенных Друзей», сильно увлекавшийся масонством и посвященный в высокие степени. При таком посреднике масоны могли рассчитывать на благоприятный исход предполагаемой ревизии. Назначение Балашова состоялось 28 марта 1810 г., а в августе он обратился к начальникам-масонам с письмом, в котором причина вмешательства правительства в масонские дела объяснялась так: «Начальникам существующих здесь масонских обществ известно, что правительство, зная их существование, не полагало никаких препятствий их собраниям. С своей стороны и общества сии заслуживают ту справедливость, что доселе не подавали они ни малейшего повода к какому-либо на них притязанию. Но неосторожностью некоторых членов, взаимными лож состязаниями и некоторою поспешностью к расширению их новыми и непрестанными принятиями бытие сих обществ слишком огласилось. Из тайных они стали почти явными и тем подали повод невежеству или злонамеренности к разным на них нареканиям. В сем положении вещей и чтобы положить преграду сим толкованиям, правительство признало нужным войти подробнее в правила сих обществ и удостовериться в тех основаниях, на коих они могут быть терпимы или покровительствуемы»…
Гравюра из собрания Румянц. музея
Четверо управляющих петербургскими ложами были, кроме того, призваны к министру полиции, который от имени государя спросил их, желают ли они, чтобы вольнокаменщическое братство было под покровительством правительства, или желание их удовольствуется, если оно будет только терпимо. Покровительство может быть даровано лишь при полном подчинении министру полиции, если же они желают ограничить свою подчиненность доставлением одних только сведений о деятельности своих лож, оно будет «терпимо». Выбор управляющих ложами остановился на втором предложении, и они представили на просмотр и разрешение акты.
Интересно, что А.Ф. Лабзин актов своей ложи не представлял, а И.В. Бебер не представил актов высоких степеней шведского обряда, ограничившись обрядами иоанновских лож.
На время просмотра бумаг особо назначенным от правительства комитетом, в который, в частности, входил и М.М. Сперанский, велено было приостановить прием новых членов, однако другие работы в ложах продолжались.
Просмотренные комитетом масонские законоположения и об-рядники были возвращены И.В. Беберу, и вместе с тем дано разрешение ложам шведской системы производить работы, но с обязательством ежемесячно представлять правительству через министра полиции[109] краткие отчеты о всем происходящем в ложах.
Выдача разрешения ложам французской системы несколько замедлилась, невзирая на удостоверения А.А. Жеребцова и гр. М.Ю. Виельгорского, что все занятия в их ложах ограничиваются выполнением церемониалов и благотворительностью.
Прототип масонской обрядности
Промедление в отношении ложи «Соединенных Друзей» и «Палестины» тем более вызывает удивление, что А.Д. Балашов принадлежал к составу этих лож и, посвященный в высшие степени, был хорошо осведомлен об их «предмете». Сомнения, следовательно, явились в комитете, который имел большее значение в данном случае, нежели министр полиции.
М.М. Сперанскому и другим, неизвестным нам пока членам комитета, более по душе пришлась шведская система, нежели французская, в которой усмотрен был дух вольномыслия, а потому рождались опасения за будущее, когда управление ложами могло перейти в руки «нетвердые» или «неверные».
8 октября 1811 г. ложа «Палестины», все еще не получившая разрешения работать, обратилась с письмом уже к графу А.К. Разумовскому как министру народного просвещения с ходатайством о возвращении актов и о разрешении возобновить прием новых членов, приостановленный в течение года. Тогда, наконец, воспоследовало давно ожидаемое разрешение, однако это разрешение было такого рода, что в случае каких-либо недоразумений ложи могли быть закрыты, как это выяснялось из проекта постановления о масонских ложах, одновременно сообщенного Управляющим мастерам.
Проект был составлен главным образом на основании положения прусского короля Фридриха-Вильгельма III от 20 октября 1798 г. против тайных обществ — конечно, с изменениями соответственно обстоятельствам, бывшим тогда в России.
Предполагалось запретить: 1) те общества и собратства, в
